Над нами только Небо!
Паладин, воровато озираясь, крался по Часовне к своему кабинету. Конечно вряд ли кто-то смог бы обвинить Верхового Лорда в присутствии здесь, но показывать притащенный свёрток и тем паче - объяснять, что это - категорически не хотелось. К счастью, в рань, гордо именуемую Шентеем "утро", приличные - да и не приличные - паладины предпочитали спать или же только-только выбирались из сладкого плена подушек и одеял.
Шентей прикрыл дверь в кабинет и аккуратно развернул свою ношу. Губы против воли расползлись в улыбке. Старенькая, местами облупившаяся и погнутая лампа явно доживала отведённый ей подобным срок. Точнее, создавала такое впечатление. И, разумеется, стоила гораздо дороже тех копеек, которые за неё просил плутоватый, как и все собратья, гоблин. Впрочем, знать об этом ему не следовало.
Паладин осторожно провёл по едва заметному узору на задней стенке светильника, вливая немного магии. Совсем чуть-чуть - мелочь, доступная любому эльфу - и, затаив дыхание, прислушался. Через десяток ударов сердца в глубине лампы зародился тихий гул и что-то щёлкнуло. Тей отставил лампу на середину стола и начал ждать.
Вибрация постепенно охватила всю лампу. Мужчина с мечтательной улыбкой смотрел, как вогнутые стенки выпрямлялись, осыпалась старая краска и набирала яркость новая - потрясающего, солнечно-золотого оттенка. Изящный узор язычков пламени проявился последним, прорезая гладкую поверхность тончайшей резьбой.
Паладин задёрнул шторы и чуть мазнул пальцами по центральной части узора.
Щёлк.
Лампа неярко замерцала изнутри, и по кабинету поплыли всполохи пламени.
Щёлк.
Среди языков пламени появились хрупкие силуэты эльфов в длиннополых одеяниях.
Щёлк.
Эльфы взмахнули рукавами-крыльями и закружились в танце.
Щёлк.
Во вспышках огня появились фениксы, и тени заплясали по комнате, словно зовя присоединиться к их танцу-полёту.
Шентей прикрыл глаза, отгоняя воспоминания прошлого. Когда-нибудь он подарит этот светильник своему сыну или дочери, и уже они будут засыпать, убаюканные танцем огня. Когда-нибудь он будет заброшен в самый дальний угол за ненадобностью, как этот. Когда-нибудь. Но пока...
Щёлк.
Шентей прикрыл дверь в кабинет и аккуратно развернул свою ношу. Губы против воли расползлись в улыбке. Старенькая, местами облупившаяся и погнутая лампа явно доживала отведённый ей подобным срок. Точнее, создавала такое впечатление. И, разумеется, стоила гораздо дороже тех копеек, которые за неё просил плутоватый, как и все собратья, гоблин. Впрочем, знать об этом ему не следовало.
Паладин осторожно провёл по едва заметному узору на задней стенке светильника, вливая немного магии. Совсем чуть-чуть - мелочь, доступная любому эльфу - и, затаив дыхание, прислушался. Через десяток ударов сердца в глубине лампы зародился тихий гул и что-то щёлкнуло. Тей отставил лампу на середину стола и начал ждать.
Вибрация постепенно охватила всю лампу. Мужчина с мечтательной улыбкой смотрел, как вогнутые стенки выпрямлялись, осыпалась старая краска и набирала яркость новая - потрясающего, солнечно-золотого оттенка. Изящный узор язычков пламени проявился последним, прорезая гладкую поверхность тончайшей резьбой.
Паладин задёрнул шторы и чуть мазнул пальцами по центральной части узора.
Щёлк.
Лампа неярко замерцала изнутри, и по кабинету поплыли всполохи пламени.
Щёлк.
Среди языков пламени появились хрупкие силуэты эльфов в длиннополых одеяниях.
Щёлк.
Эльфы взмахнули рукавами-крыльями и закружились в танце.
Щёлк.
Во вспышках огня появились фениксы, и тени заплясали по комнате, словно зовя присоединиться к их танцу-полёту.
Шентей прикрыл глаза, отгоняя воспоминания прошлого. Когда-нибудь он подарит этот светильник своему сыну или дочери, и уже они будут засыпать, убаюканные танцем огня. Когда-нибудь он будет заброшен в самый дальний угол за ненадобностью, как этот. Когда-нибудь. Но пока...
Щёлк.